[Rebeca82]

Икер Касильяс - это имя многое значит для меня. Это футбол, ЕВРО-2008 и Реал Мадрид. Это мой самый любимый испанец. Это человек, из-за которого я начала изучать испанский язык и у меня появилась мечта посетить Сантьяго Барнабео. Это просто невероятно красивый мужчина.
В поисках фото к предыдущему посту наткнулась на рассказ, который поразил меня до глубины души. Решила выложить его у себя, надеюсь, авторы не против.

Название: Weakness in my hands* (Слабость в моих руках)
Автор: Kapelka_Soulino
Ссылка на оригинал: здесь

Рука. Пять пальцев. Хаотичные линии на ладони. На второй руке линии совсем другие.
Внимательно разглядываю каждую чёрточку, всматриваюсь, будто надеюсь увидеть что-то осмысленное, интересное, искомое. Не нахожу.
Я не верю в линии жизни.
Сцепляю пальцы. Кожа чуть шершавая от постоянного ношения перчаток.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять.
Десять пальцев крепко фиксируют мяч. У победы есть не только вкус. Она вполне материальна, осязаема. Кожаная, упругая, с налипшей скользкой грязью и комочками травы. А потом гладкая и холодная.
Иногда десять пальцев пропускают победу, как песок сквозь сито…

***

- Так бывает, ты же знаешь.
- Да. – Односложное «да» ничего не выражает. Знаю, но разве от этого легче? Невыносимое «так бывает». Ничего не можешь поделать, стараешься изо всех сил, но – «так бывает». Оно просто существует, и этого не изменить.
- Ты был лучшим сегодня. – Мы с Раулем одни в раздевалке, все уже разъехались.
Разматываю фиксирующую ленту. Сначала на правом запястье. Торопливо, рывками, будто хочу поскорей избавиться от любого напоминания о том, что я вратарь. Минутная слабость. Чёрт, непозволительная. Даже при Рауле.

Наш капитан смотрит на меня пристально, ободряюще улыбается.
Мой друг смотрит на меня с тревогой.

Ему тоже погано, но ведь это Рауль. Почему не могу быть таким же? Стыдно.

- Пропустить шесть мячей – это не значит быть лучшим…

Теперь очередь левого запястья. Дыханье ровное и спокойное. Медленно разматываю ленту, аккуратно её сворачиваю и кладу в шкафчик рядом со второй.
Вратарские перчатки сиротливо и уныло лежат на деревянной лавке.

- Ты слишком строг к себе. Просто сегодня был не наш день.

«Не наш год», мысленно поправляю его. Много месяцев сумбура, раздробленности, нечётких очертаний и неясности. Какое-то звено – очень важное – выпало из цепи, и я не могу даже сказать, что это за звено.

- Да. - Сказать хочется много, но «да» - проще. Мы столько лет знаем друг друга, так давно дружим, что я уверен: Рауль очень хорошо чувствует всех демонов, что прячутся за двумя простыми буквами.

- Тебя подвезти? – Его участие всегда искренне.
- Да нет, сам доберусь. Спасибо. – Захлопываю дверцу шкафчика. Взгляд падает на перчатки, все ещё лежащие на скамейке.
Резко – пожалуй, резче, чем хотелось бы – хватаю их и, не глядя, скармливаю железным недрам хранилища моих вещей. Теперь перчатки валяются внизу, прямо на бутсах. Рауль делает вид, что так и надо.

- Ну вдруг тебя опять где-нибудь остановят. Ты же «везучий» по этой части. – Улыбается.
Не могу не ответить улыбкой.
- Постараюсь не лихачить. – Он оценил юмор. Оба ухмыляемся.
- А то смотри, могли бы заехать куда-нибудь…пропустить по стаканчику. – Отмечаю еле заметную паузу перед последними словами. Я ценю твоё предложение, ты знаешь.

- Давай в другой раз. Езжай домой, отдыхай. – Мы оба понимаем, что лучшего «лекарства», чем семья, для Рауля не существует. Это его отдушина, его пристанище, его тихая гавань.
Награждает благодарной улыбкой.
- Ну ладно, значит, в другой раз. А ты не кисни, у нас ещё 4 матча впереди. Надо хотя бы достойно закончить сезон.

Слово «достойно» сегодня ничего не значит. Завтра напишут: «Реал» проиграл «Барсе» достойно, боролся до конца». Слабое утешение. Какой смысл идти с высоко поднятой головой, если ты проиграл?

Вторая минутная слабость. Ещё одна непозволительная роскошь. Поддаюсь ей и позволяю растечься внутри, заполнить всю голову.

Рауль уходит, на прощанье похлопав по плечу. Спасибо, капитан. Больше улыбаться не хочется.
Беззвучным эхом от стен отскакивает оглушительное «так бывает…так бывает…так бывает…так бывает…»
Рикошетом – в «солнечное сплетение». Удар под дых, а у тебя связаны за спиной руки. Не можешь дать сдачи. Против «так бывает» козырей нет. Бороться с этим бесполезно.
Пять пальцев, сжатые в кулак, могут оставить вмятину в железной дверце. С размаху, выплеском. И саднит уже не только в груди. Отвлечься на боль физическую. Смотреть на кровь, выступившую на содранной коже…

В раздевалке гаснет свет.

***

Две руки. Десять пальцев вцепляются намертво в руль. Когда паркуюсь у дома, мышцы рук болят от 30-минутного непрерывного напряжения. В костяшках правой – тупая пульсирующая боль. Или это в висках? Или где-то внутри?
Я с этим справлюсь. Завтра будет уже лучше.

***

Нападающий и вратарь. Нас разделяет целое поле, но мы всегда надеемся друг на друга. Будто незримая нить протянута между нами.
Забей! – Не пропусти!
Начало и конец. Конец и начало.

Когда Гонсало забивает первый гол, я ликую от радости. «Да!» - кулак рассекает воздух.
Бело-голубые волны вздымаются на «Сантьяго Барнабеу». Но через четыре минуты море затихает, и плещется уже другое – сине-гранатовое. Маленькое, по сравнению с гигантским соседним водоёмом, но бурное и неистовое, как сама «Барселона».

Когда Хави встаёт у мяча, готовясь бить штрафной, где-то внутри появляется солоновато-горькое предчувствие надвигающейся грозы.

Раскат грома. Белая электрическая вспышка молнии…

Удар за ударом. Сколько уже отбил? 20? 30? Я сбился со счёта.

- Vamos! – Кричу, раздирая горло, защитникам. «Давайте! Соберитесь!»
Сегодня они будто не слышат. Не хотят? Не получается?

Хочу наивно, по-детски заорать через всё поле Раулю и Гонсало: «Ну забейте же!». Крик, подавленный, остается под рёбрами.

Раскат грома. Молния рассекает небо прямо над головой.

Гол Серхио уже ничего не решит для нас.

Понимаю, что остался один. Стена, которая должна быть прочной и цельной, грамотно разрушена противником.

Удар. Прыжок. Ни за что!
Удар. Крепко прижимаю мяч к земле. Не позволю!
Удар. Где-то полыхнуло. Песок сквозь пальцы. Утекает…утекает…утекает…

Удар.

Нет трибун. Нет «Барнабеу». Нет Мадрида. Ничего нет, кроме пространства в несколько метров и чёрно-белого мяча перед глазами.

Финальный свисток. Пустая голова. 2:6. В уши врывается оглушительный рёв стадиона.

Слава богу, гроза закончилась…

***

«Так бывает». Со всеми клубами, в любой команде. После взлётов неизбежны падения. После падений будут взлёты.

Балкон нараспашку. Ночной воздух тёплый и тяжёлый. Слушаю, как равномерно тикают стрелки на больших настенных часах.
Тик-так. Тик-так. Тик-так. По стрелкам не определить, сколько сейчас времени. Стягиваю с прикроватной тумбочки мобильный. На ярко-голубой панели высвечиваются цифры – 03:06. Три часа ночи. Заснуть не удаётся.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Кап. Кап. Кап – ударяет по стеклу снаружи. Пошёл дождь.

Вылезаю из кровати и иду на балкон. Пахнет умытой дождём зеленью и влажной пылью. С удовольствием втягиваю носом воздух. Высовываю руку в окно – она тут же намокает. В бледно-жёлтом отсвете фонарей и редких горящих окон соседних домов вижу ещё свежие ранки на костяшках пальцев.
Почему-то вспоминаю о Рауле. Думаю о Мамен и их детях.
Воровато прокрадывается, неслышно ступая, одиночество.
Нет, я не дам ему вцепиться в меня!
Дурацкий матч. Дурацкий сезон. И я устал.

Часы вперемешку с дождём продолжают выстукивать свою мелодию.

***

- Ева, привет! – Голос деланно-бодрый.
- Икер? Привет… - Слышится удивление напополам с…радостью? Или мне мерещится?
Зачем я звоню ей, и сам бы не смог ответить.
Пока не передумал, говорю, что собирался:
- Не хочешь сегодня где-нибудь выпить кофе?
- Конечно. – Неуверенно, после секундной заминки.

…

Сидит напротив, как всегда безупречно красивая. Длинными пальцами машинально складывает бумажную салфетку в какую-то фигурку.

Когда вдруг между нами появилась эта неловкость?

- Мне жаль, что так вышло с сезоном… - Медленно начинает она. Осторожно, как по минному полю. Она всегда была очень чуткой и хорошо улавливала мои «частоты».

Безразлично (надеюсь, что это выглядит именно так) пожимаю плечами.
- Да ерунда. Будет другой. Лучше расскажи, как у тебя дела?

Подозрительный взгляд глубоких карих глаз. Не верит.
Улыбаюсь в надежде замести следы.
Накрывает мою лежащую на столе руку своей.

«Не надо. Не спрашивай. Не заставляй рассказывать. Давай просто выпьем кофе».

- Ты не звонил так давно…Пропал куда-то.

Хочется сделать глоток из чашки. Нужно что-то нейтральное. Но не могу заставить себя вытащить руку из-под ее ладони. Словно тёплая медовая, успокаивающая субстанция переливается из неё в меня.

- Футбол… - В этом слове куча значений. И она знает их все, незачем пояснять.

- Что с рукой? – Её пальцы пробегают по царапинам. Моя проекция внутренней боли. Словно и не было никогда. Нехотя высвобождаю руку.
- На тренировке на камень напоролся.
- Ты всегда плохо врал.
Улыбаемся друг другу. Я отпиваю из чашки уже чуть остывший сладкий напиток.

- Каси… - Почти шепчет. Мурашки бегут по коже, затопляют сверху донизу.
Посекундная раскадровка в замедленном темпе.
Она протягивает руку к моему лицу. Через считанные миллиметры дотронется до щеки и небритого подбородка.
Всегда только два варианта. Один из них – иллюзия.
Перехватываю в воздухе тонкое запястье. Рука замирает.
Ты больше не моя слабость.
Мы долго смотрим друг на друга. В её глазах грустно увядают осенние хризантемы.
В своих - я насильно отображаю безразличие с каплей сожаления.
Я никогда не умел врать.

Опускаю её руку на стол. Звонок мобильного спасительно начинает наигрывать танцевальную мелодию. Хватаюсь за него, как утопающий за соломинку.
Дель Боске хочет, чтобы я приехал на базу.
- Мне надо на Las Rozas. – Она понимающе кивает. Кладу на пустое блюдце пару помятых купюр и поднимаюсь.
- Спасибо, что пришла. – Наклоняюсь и быстро целую её в щёку. Скользяще, почти невесомо.
Опять кивает.
Поворачиваюсь, чтобы уйти, но она останавливает, крепко сжав разбитую руку.
- Икер…

Что мы можем сказать друг другу?
Много.
Всё уже сказано раньше.
Всё?
То, что не сказано, я сохраню в себе.

- … удачи тебе…вам в Африке!

Переливание тепла из ладони в ладонь заканчивается, не успев начаться.

- Спасибо. – Улыбаюсь, но твердо высвобождаю руку.

Почему от тебя каждый раз так трудно уходить?
Десять пальцев сжимаются в кулаки.

***

Скрещенные ноги лежат на широких деревянных перилах веранды отеля. В плетёном кресле удобно, как в гамаке. В Африке всё не так. Здесь даже воздух другой.
Вечером ощутимо холодно, поэтому куртка застёгнута до самого подбородка. Кроваво-красное вино мерно поблёскивает в свете неяркой лампы. Если Дель Боске увидит, не обрадуется. Но, в конце концов, это лишь один бокал.
Пахнет цветами из сада.

Я вспоминаю…

***

- «Атлетико», «Ливерпуль»… - усмехается Фернандо, шумно размешивая сахар в чашке с чаем. Ложечка отбивает чечётку по стенкам белого фарфора. – Учишься верить. Причем, при любых обстоятельствах. Учишься вставать с колен, отряхиваться и идти дальше.

Кому знать об этом, как не ему…

Раннее утро. В ресторане нашего отеля, кроме нас с Торресом, больше никого нет. Он положил ложечку на блюдце и теперь задумчиво глядит в окно.

Даже не помню, как мы начали этот разговор. В последнее время я частенько будто выныриваю из ниоткуда на поверхность, не замечая, как и когда туда занырнул.

Фернандо младше меня, но иногда в его взгляде проскальзывает что-то такое, отчего кажется, что он взрослее нас всех.
Вот как сейчас.
Может, поэтому он всё понимает…

- Всё равно противно. – Гулко отзываюсь, ковыряя вилкой омлет.

Иногда все выигранные кубки кажутся далёкими, маленькими и незначительными на фоне одного-единственного поражения.

Нет, не так.

Дом, который строился годами; дом, выкрашенный в бело-голубой цвет, твой дом – начинает крошиться.
И если бы зависело от тебя, ты бы встал вместо фундамента, поддерживал, как атлант, крышу, не давая ей рухнуть окончательно. Нёс бы её на своих плечах.
Порой и у самых сильных опускаются руки. Четыре последних матча сезона вспоминать не хочется.

Торрес спокойно и внимательно смотрит на меня.
Я произнес всё это вслух?
Так тихо.

***

Бороться до конца, даже когда проигрываешь.
«Достойно» - не пустое слово.


***

Снова чувствую приближение грозы. Как тогда на «Сантьяго Барнабеу», но это будет живительная гроза. На этот раз небо готово взорваться по-настоящему.
Где-то прогремело. Далёкая вспышка молнии. Хлынул ливень. Такой сильный и напористый, что капли долетают даже до лица. Не отстраняюсь, закрываю глаза.
Рядом с бокалом вина на низком столике лежат вратарские перчатки.

Вспоминаю…

***

- ААААААААААААААААААААА!!!!!!! – Крик вырывается изнутри бурлящим, неудержимым потоком.
Глаза ослеплены тысячами вспышек.
Блёстки конфетти осыпаются сверху. Миллионы голосов повсюду.
Я разрываю их воплем облегчённого счастья, почти животного, дикого экстаза.
Я становлюсь фейерверком, стадионом «Эрнст Хаппель». Сейчас я – это каждый болельщик Красной Фурии. Я – каждый её игрок за все годы существования сборной. Я – Мадрид. Я – Испания. Нечто слитное и цельное. Полное и завершённое.

Десять пальцев крепко сжимают Кубок чемпионов Европы. Гладкий и прохладный.

***

Никогда не забуду, кто я и для чего стою на воротах.
Мы построим новый дом.


Эпилог

Гудки. Один…второй…третий. После шестого снимают трубку.
Сонный голос мягко произносит:
- Алло.
- Ты права – я не умею врать.

Отодвинутая иллюзия становится чуть ближе.

Fin.